На стороне ребенка - Страница 35

К оглавлению

35

В фильме Трюффо ребенок прежде всего – обуза. Он лишний. Мать родила его, не будучи замужем; она хотела сделать аборт, но ее собственная мать, бабушка ребенка, ее отговорила. Бабушка и воспитывала малыша, пока мать не вышла замуж за симпатягу, которому нужна жена как предмет обихода и который упивается сплетнями, циркулирующими у него в цеху (секретарша с бригадиром…). И вот он женился на этой женщине, у которой уже есть сын. Он не слишком заботится о ребенке. Он с ним мил и равнодушен, даже не без легкого гомосексуального сообщничества. Однажды вечером мать по телефону предупреждает, что задержится у себя в конторе. Ее супруг обедает вдвоем с ребенком: «А, наконец-то остались одни мужчины, сейчас мы вдвоем похозяйничаем…» Болтают всякие глупости, обмениваются тычками. Когда приходит с работы жена, он закатывает ей скандал: «Зачем ты задержалась, тебе даже не заплатят за сверхурочные…» А ребенок видел, как она, выходя из конторы, целовала какого-то мужчину, и она видела, что он видел. Он не говорит ей ни слова и не мешает обманывать отчима, а она за это платит ему снисходительностью.

Однажды, желая избавиться от придирок учителя, который избрал его козлом отпущения, мальчик сказал: «У меня умерла мать». Учитель: «Бедняжка, я виноват перед тобой… Что ж ты мне раньше не сказал?..» Он очень расстроился из-за того, что целую неделю травил мальчика своими придирками. На самом деле учитель донимал его потому, что был недоволен его успехами и считал, что этот понятливый ученик мог бы стать одним из лучших в классе. Родители вместе идут в школу. И мальчик получает трепку от отчима за то, что сказал: «У меня умерла мать». Но на самом деле то, что его мать умерла – это правда! И самая настоящая правда то, что он начисто лишен ощущения изначальной безопасности. И вот он убегает. Чтобы прокормиться, ночами ворует бутылки с молоком. И, что самое удивительное, продолжает ходить в школу. Он даже написал родителям письмо, в котором сообщил, что больше не желает мешать их семейной жизни. Когда он устроит свою жизнь, то есть достигнет достойного уровня, – тогда он их навестит. Родители идут в школу и убеждаются, что он на месте. Изумление. Видно, что мальчик явно стремится преуспеть в обществе, поскольку продолжает ходить в школу несмотря на все трудности, несмотря на то, что ночует на холоде и почти ничего не ест. К школе-то он привязан, хотя школа его топит. Отец идет к судье по детским правонарушениям: «Мы больше не выдержим, это выше наших сил…» И мальчика отправляют в исправительный дом. Я думаю, что даже у таких неумелых родителей, как родители Антуана Дуанеля, сын мог бы не стать правонарушителем, если бы чувствовал, что его любят.

...

В японской школе

В Японии учитель подвергает восьмилетних мальчиков тяжелейшему испытанию: перед всем классом наказывает одного из первых учеников за провинность, которой тот не совершил: «Ты украл у меня из кармана деньги» или: «Ты жульничал».

После наказания он дает объяснение этой «судебной ошибке»: «Знай, что лучший из учителей, лучший из отцов может быть несправедливым. Ты должен научиться переносить несправедливость мира, сам оставаясь справедливым человеком». Бывает, что после такой встряски ребенок заболевает. Второй смысл этого испытания в том, чтобы отказаться от обожествления, от культа второго отца, безупречного героя. Иногда приходится расставаться с иллюзиями, переживать утрату своего идеала, терпеть эмоциональные разочарования. Это напоминает технику унижения, которую вынуждены испытать на себе ученики индийских гуру. Восхищение всегда бывает временным. И разве не преодоленные печали облагораживают динамику сюжета: от желания – к любви?

5 глава
Ребенок – подопытный кролик

Научная литература

Наука о ребенке, все более и более многословная, позаимствовала инструментарий из естественных и гуманитарных наук – биологии, экономики, статистики, экспериментальной психологии. Ей не больше века. Первые публикации по педиатрии относятся к середине XIX столетия. Пожалуй, можно сказать, что исследование поведения новорожденных – нуждается ли он в первую очередь в питании или в любви? – дело совсем новое; последовательное изучение подобных вопросов началось всего несколько десятилетий назад. Не окажется ли при таком научном подходе, что мудрость бабушек, волшебные сказки, мифология, передаваемые из рук в руки идеологии полностью переместятся в область литературы? Или, напротив, ученые доищутся до корней интуиции, питающей творчество поэтов и романистов? Положение детей от этого выиграло бы. Можно было надеяться, что наука, на которую возлагались такие надежды в XIX веке, придет на службу ребенку.


Но этого не произошло. Наука не стала служить ребенку. Она поступила на службу установленным порядкам, общественному образованию, полиции. Или самой Науке. Исследования для исследований. Здесь, к сожалению, снова не обошлось без идеологии. Сталкиваются разные течения мысли, разные тенденции. Детство как объект исследования превратилось в яблоко раздора для современных ученых: одни, социопсихологи, выпячивают роль среды, окружения, другие – биохимические и генетические факторы. И первые подозревают вторых если не в реакционности, то, по крайней мере, в объективном содействии новым правым. Тяжба намеренная, нейробиологи опровергают их, пользуясь их же аргументами, отстаивая свои права с голубиной невинностью.


По словам профессора Эмбера, руководителя лаборатории нейробиологии развития в Парижском университете Paris-Sud (Opcэ), у детей любого происхождения, из любой среды, обеспеченных и необеспеченных, есть нечто общее, и это – мозг.

35