На стороне ребенка - Страница 145

145

...

Первый детский муниципальный совет
В Шилтигейме (Нижний Рейн), городе с тридцатитысячным населением, впервые за всю историю Французской республики был созван муниципальный совет, в состав которого вошли избиратели в возрасте менее 13 лет от роду. Событие, восходящее к ноябрю 1979 года, освещалось лишь эльзасской прессой. Мэрия, стоявшая во главе эксперимента, обозначила его конечную цель так:
«Город сможет выслушать пожелания детей, их критические суждения и, насколько возможно, найти надлежащие ответы, а организации, преподаватели, родители смогут получить возможность услышать то, что дети редко им высказывают».
Два первых заседания совета, как утверждает мэр, во всей полноте подтвердили эти ожидания, и «все были поражены многочисленностью детских требований, высказанных зачастую с такой непосредственностью, что они намного превзошли по серьезности и разумности выступления взрослых членов муниципалитета».
«Дети, – заключил мэр, – проявили хорошее знание своих районов, и их требования улучшить существующее положение в местах проживания, увеличить возможность активности заслуживают внимания. Они требуют от тех, среди кого они живут, изменений не только разумных, но и более гуманных и понятных». На каждом заседании, кроме мэра, присутствовало 30 детей, выбранных в пяти начальных школах города и двух социально-культурных центрах пропорционально числу детей в каждом районе города. При выборах соблюдался тот же представительский ценз, что и для взрослых. Заседания были открытыми. Каждый ребенок присутствовал на двух заседаниях и на множестве рабочих встреч. Обновление состава совета происходило каждый год.

Общество довольствуется мелкими подарками детям, в действительности же не хочет взяться за проблему всерьез. А ведь с предоставлением детям права голоса могут произойти вполне реальные изменения в отношении к ним общества, да и в их отношении к нему. Маленькие граждане будут рассматриваться с самого детства как влиятельная сила, взрослые же, у которых не только повысится ответственность за семью, но и одновременно возрастет чувство ответственности за своих детей как за граждан, получат возможность видеть в них, юных, борцов за демократию, свое продолжение.

Когда человек взрослеет, он должен думать о своем продолжении в мире – для этого он производит на свет детей, но общество сочло возможным признать справедливым утверждение, что дети являют собой обузу, и потому лишает их права голоса. Хотя очевидно, что предоставление детям этого права было бы со стороны общества поступком более естественным и необходимым, чем символическое повышение дотаций на семью, при том, что деньги быстро теряют ценность.

Социологи утверждают: «В наше время сознание дозрело до того, чтобы защитить права ребенка». Такой оптимизм представляется несколько упрощенным. То, что ребенок становится ведущей темой, обсуждению не подлежит. Но при этом упускается главное – ребенка не воспринимают как будущего мужчину или женщину. В нем не развивается критическое мышление, не приветствуется и стремление к свободе, проявляющееся у детей в желании быть самостоятельными.

Я думаю, что нынешние двенадцатилетние по своей гражданской и социальной зрелости приблизительно равны двадцатипяти – тридцатилетним 1900-х годов. Тем не менее право голоса молодым – с 18 лет. Только в этом возрасте они «учатся» голосовать, тогда как иметь этот опыт должны были бы задолго до того, как голосование станет их правом и обязанностью.

Малая часть молодежи выступает за крайности, основная же масса имеющих право голосовать в 18 лет представляет собой сегодня безразличное большинство, испытавшее на себе произвол: слишком долго их и близко не подпускали к избирательной системе – и они в нее не верят. Они думают и говорят, что нечего голосовать, это ничего не изменит. Очевидно, что молодежь никогда не принималась в расчет при выборах. Политика в политиканском смысле прежде делалась лишь половиной человечества – мужчинами, которые подвергали сегрегации женщин, дабы доказать им свою власть, вместо того чтобы поровну разделить ответственность за решения, касающиеся настоящего в обществе и того продолжения, которое эти решения обретут в будущем.

Если бы у родителей было право голосовать и за детей, то представляющие их депутаты, обязанные считаться со всеми, кто их поддерживает и кто обеспечивает жизненные и служебные блага, обязаны были бы, принимая то или иное решение, принимать в расчет и детей. Это было бы действительным человеколюбием. И именно детские голоса заставили бы избирать тех, кто будет защищать интересы детей и молодежи. У нас была бы совершенно другая политика в области национального образования, поскольку депутаты в своих округах представляли бы и тех, кто еще кричит в своих люльках, но кто имеет уже через своих родителей право голоса; вот и поддерживались бы тогда те избранники, кто заботится о подрастающем поколении, о живых силах страны.

Кто же отважится на такое в наше время, в нашем геронтократическом обществе, где ни один важный или командный пост не могут занять мужчины или женщины моложе 40 или 50 лет? В том возрасте, когда как раз бы и быть им избранными от лица молодых на роль советников в тех областях, где у них имеется опыт, но, увы, никак не власть – ни исполнительная, ни законодательная, и никакого ответственного поста.

В наши дни такой возрастной переворот во властных структурах кажется в высшей степени утопичным и смешным. Но почему?

145